Оглавление
Аннотация
Александр Солженицын – яркий и честный писатель жанра реалистической и исторической прозы. Он провел в лагерях восемь лет, первым из советских писателей заговорил о репрессиях советской власти и правдиво рассказал читателям о ГУЛАГе. «За нравственную силу, почерпнутую в традиции великой русской литературы», Александр Солженицын был удостоен Нобелевской премии. Вынужденно живя в 1970‑1990‑е годы сначала в Европе, потом в Америке, А.И. Солженицын внимательно наблюдал за общественными настроениями, работой свободной прессы, разными формами государственного устройства. Его огорчало искажённое представление русской исторической ретроспективы, непонимание России Западом, он видел новые опасности, грозящие современной цивилизации, предупреждал о славянской трагедии русских и украинцев, о губительном накале страстей вокруг русско‑украинского вопроса. Обо всем этом рассказывает книга «С Украиной будет чрезвычайно больно», которая оказывается сегодня как никогда актуальной.
От составителя
«С Украиной будет чрезвычайно больно», – с тревогой писал Солженицын больше полувека назад. Уже тогда он предвидел попытки отделения Украины, но считал, что нужен бы «по каждой области свой плебисцит», учитывая, по каким ленинским лекалам были нарезаны земли, никогда не относившиеся к исторической Украине… И четверть века назад недоумевал: если в Западной Украине сносят памятники Ленину, отчего ж «украинские националисты бронёй стоят за эти священные границы, дарованные батюшкой Лениным»… Об отношениях с Украиной, о губительном накале страстей вокруг русско‑украинского вопроса, о том, как «Америка всемерно поддерживает каждый антирусский импульс Украины», Солженицын писал до последних своих дней.
Наталия Солженицына
С Украиной будет чрезвычайно больно
Из книги «Архипелаг ГУЛАГ» Написано в 1967, напечатано в 1975
…Мне больно писать об этом: украинское и русское соединяются у меня и в крови, и в сердце, и в мыслях. Но большой опыт дружественного общения с украинцами в лагерях открыл мне, как у них наболело. Нашему поколению не избежать заплатить за ошибки старших.
Топнуть ногой и крикнуть «моё!» – самый простой путь. Неизмеримо трудней произнести: «кто хочет жить – живите!». Как ни удивительно, но не сбылись предсказания Передового Учения, что национализм увядает. В век атома и кибернетики он почему‑то расцвёл. И подходит время нам, нравится или не нравится, – платить по всем векселям о самоопределении, о независимости, – самим платить, а не ждать, что будут нас жечь на кострах, в реках топить и обезглавливать. Великая ли мы нация, мы должны доказать не огромностью территории, не числом подопечных народов, – но величием поступков. И глубиною вспашки того, чтó нам останется за вычетом земель, которые жить с нами не захотят.
С Украиной будет чрезвычайно больно. Но надо знать их общий накал сейчас. Раз не уладилось за века – значит, выпало проявить благоразумие нам. Мы обязаны отдать решение им самим – федералистам или сепаратистам, кто у них кого убедит. Не уступить – безумие и жестокость. И чем мягче, чем терпимее, чем разъяснительнее мы будем сейчас, тем больше надежды восстановить единство в будущем.
Пусть поживут, попробуют. Они быстро ощутят, что не все проблемы решаются отделением. (Из‑за того, что в разных областях Украины – разное соотношение тех, кто считает себя украинцем, и кто – русским, и кто – никем не считает, – тут будет много сложностей. Может быть, по каждой области понадобится свой плебисцит и потом льготное и бережное отношение ко всем, желающим переехать. Не вся Украина в её сегодняшних формальных советских границах есть действительно Украина. Какие‑то левобережные области безусловно тяготеют к России. А уж Крым приписал к Украине Хрущёв и вовсе с дубу. А Карпатская (Червонная) Русь? Проверим и на ней: требуя справедливости к себе, как справедливы будут украинцы к карпатским русским?)
Украинский вопрос – из опаснейших вопросов нашего будущего
Из книги «Угодило зёрнышко промеж двух жерновов» (глава 3) 1978
Украинский вопрос – из опаснейших вопросов нашего будущего, он может нанести нам кровавый удар при самом освобождении, и к нему плохо подготовлены умы с обеих сторон. Бремя этого вопроса я постоянно чувствую на себе, во многом по происхождению. Я от души желаю украинцам счастья и хотел бы, чтобы мы совместно с ними и не во вражде правильно решили заклятый вопрос, я хотел бы внести примирение в этот опасный раскол. А ещё: я дружил с западными украинцами в экибастузском Особом лагере, знаю их непримиримость и уважаю, как она там преломилась мужественно. В союзе против советской власти – там я не ощущал никакой щели между нами. Думаю, на Украине ещё найдутся многие мои товарищи по лагерю и облегчат будущий разговор. Не легче будет объясняться и с русскими. Как украинцам безполезно доказывать, что все мы родом и духом из Киева, так и русские представить себе не хотят, что по Днепру народ – иной, и много обид и раздоров посеяно именно большевиками: как всюду и везде, эти убийцы только растравляли и терзали раны, а когда уйдут, оставят нас в гниющем состоянии. Очень трудно будет свести разговор к благоразумию. Но сколько есть у меня голоса и веса – я положу на это. Во всяком случае, знаю твёрдо: возникни, не дай Бог, русско‑украинская война – сам не пойду на неё и сыновей своих не пущу.
И кому, и когда достанется этот жар разгребать?
Из книги «Угодило зёрнышко промеж двух жерновов» (глава 8) 1982
В апреле 1981 из Украинского института в Гарварде получаю приглашение на «русско‑украинскую» конференцию в Торонто… А надо сказать, что, неожиданно, яростнее всех в Америке отозвались на статьи в «Форин Эффэрс» почему‑то – украинские сепаратисты. Даже и понять нельзя, но в чём‑то увидели они там угнетение своей национальной мечты. Я пытался очистить Россию от радикальных и мстительных клевет – и что ж они накинулись? Да вот, они почти откровенно так и выражают, что с освобождением их родины от коммунизма они готовы и потерпеть, а только – утеснить бы москалей с лица земли; им жаждется признание, что весь мир страдает не от коммунизма, а от русских, и даже маоцзедуновский Китай и Тибет – русские колонии. (Ведь именно украинские сепаратисты протащили через Конгресс Соединённых Штатов тот закон 86–90, что не коммунизм всемирный поработитель, а – русские.)
Руки опускаются. Боже, какая ещё одна вопиющая пропасть! И когда же она так разрылась? Тут и Польша вложилась веками, тут и австрийцы подстрастили в начале века, тут наронено и русского братского невнимания, и натравлено спектаклем советской «национальной политики» (в 1938 в Киеве я не увидел ни одной русской вывески, ни даже дубликата надписи по‑русски), – и кому, и когда достанется этот жар разгребать?
Когда‑нибудь, время ждёт? Нет, вот неизбежно отвечать, – и при ответе ограниться, а не отписаться. Ответить открытым письмом. В Институт послал им тотчас, сама конференция в октябре, но решил опубликовать в июле, перед тем, как будут выплясывать очередную «неделю порабощённых [русскими] наций».
И хотя я написал в самых мягких тонах, как я и чувствую этот вопрос, я душой ощущаю и украинскую сторону, люблю их землю, их быт, их речь, их песни… – в украинских эмигрантских газетах и это моё письмо было встречено всё так же ругательно.
О, наплачемся мы ещё с этим «украинским вопросом»!..
Обращение к Конференции по русско‑украинским отношениям
Конференции по русско‑украинским отношениям в Торонто. Гарвардскому Украинскому исследовательскому институту. Апрель 1981
Многоуважаемые господа!
Сердечно благодарю вас за приглашение на конференцию. К сожалению, уже многие годы интенсивность моей работы не позволяет мне выезжать и принимать участие в общественных мероприятиях.
Но ваше приглашение даёт мне повод и право высказать некоторые соображения письменно.
Я совершенно согласен, что русско‑украинский вопрос – из важнейших современных вопросов, и во всяком случае решительно важен для наших народов. Но я считаю губительным тот накал страстей, ту температуру, которая вокруг него вздувается.
В сталинских лагерях мои русские друзья и я всегда были заедино с украинцами, и мы стояли одной стеной против коммунизма, и между нами не возникало упрёков и обвинений. А в последние годы созданный мною Русский Общественный Фонд широко помогает зэкам‑ украинцам или литовцам, никак не меньше чем русским, – да не знает он национальных различий, но только жертвы коммунизма.
В нынешней повышенной страсти – нет ли эмигрантской болезни, потери ориентировки? Я предлагал бы не преувеличивать, насколько эмиграция понимает и представляет истинные настроения своей метрополии, особенно кто оттуда давно или даже родились за границей. И если ваша конференция начинает основательный диалог о русско‑украинских отношениях, то надо ни на минуту не потерять из виду: отношения между народами, а не между эмигрантами.
Я неоднократно высказывался и могу повторить, что никто никого не может держать при себе силой, ни от какой из спорящих сторон не может быть применено насилие ни к другой стороне, ни к своей собственной, ни к народу в целом, ни к любому малому меньшинству, включённому в него, – ибо в каждом меньшинстве оказывается своё меньшинство. Во всех случаях должно быть узнано и осуществлено местное мнение. А поэтому и все вопросы по‑настоящему могут быть решены лишь местным населением, а не в дальних эмигрантских спорах при деформированных ощущениях.
Эта здешняя искажённая атмосфера, увы, уже известна. Но приведу характерный пример. Год назад в американском журнале «Foreign Affairs» я напечатал статью, где подчёркивал, что все народы, захваченные коммунизмом в любое десятилетие и в любой части планеты, являются (и могут стать) жертвами его. К изумлению моему, некоторая часть украинской общественности в Соединённых Штатах реагировала на мою статью (не содержавшую ни слова худого об Украине) – бурно враждебно и совершенно парадоксально. Укажу, например, статью Л. Добрянского, помещённую в «Congressional Record» (June 1980), затем брошюру «Порабощённые нации в 1980», изданную американским комитетом Украинского Конгресса. За то одно моё утверждение, что русский народ, как и все остальные, порабощён коммунизмом (и никаких претензий на особенные в чём‑нибудь права русского народа), – только за это я был осыпан вереницей обвинений в «воинствующем национализме» и «русском шовинизме». Статья Добрянского переполнена исступлённой, навязчиво‑повторительной ненавистью к русским. Авторы брошюры и сегодня настаивают, что, например, континентальный Китай и Тибет захвачены русскими и русский народ является всеобщим в мире поработителем (очевидно, сам от того процветая?). Летом 1980 в Баффало на украинском митинге в Неделю Порабощённых Наций ведущий оратор возглашал: «Коммунизм – это миф! Весь мир хотят захватить не коммунисты, а русские».
Да, господа, в такой атмосфере, в таком ослеплении – ничего нельзя обсуждать, и безплодны будут всякие диалоги и конференции. Прочный анализ современности и будущего может зиждиться только на понимании того, что коммунизм есть зло интернациональное, историческое и метафизическое, а не московское.
Слушаешь этих самоуверенных нападчиков и изумляешься: правда ли, что они причисляют себя к христианам? Но сеять ненависть между народами – не приведёт к добру никакую сторону. Взаимная доброжелательность должна опережать и превышать всякую остроту доводов. Никакой постановки никакого национального вопроса нельзя признать вне принципа самоограничения и раскаяния.
Мне особенно больно от такой яростной нетерпимости обсуждения русско‑украинского вопроса (губительной для обеих наций и полезной только для их врагов), что сам я – смешанного русско‑украинского происхождения и вырос в совместном влиянии этих обеих культур, и никогда не видел и не вижу антагонизма между ними. Мне не раз приходилось и писать, и публично говорить об Украине и её народе, о трагедии украинского голода, у меня немало старых друзей на Украине, я всегда знал страдания русские и страдания украинские в едином ряду подкоммунистических страданий. В моём сердечном ощущении нет места для русско‑украинского конфликта, и, если, упаси нас Бог, дошло бы до края, могу сказать: никогда, ни при каких обстоятельствах, ни сам я не пойду, ни сыновей своих не пущу на русско‑украинскую стычку, – как бы ни тянули нас к ней безумные головы.
И наши взаимные проблемы XX века не решаются единственно тем, что когда‑то одна наша ветвь подпала под господство татарское, а другая под польское, или выяснением, кто же был Илья Муромец на службе в Киеве – русский или украинец. Русско‑украинский диалог не может идти лишь по одной линии различий и разрывов, но и – по линии трудно отрицаемой общности. Из страданий и национальных болей наших народов (всех народов Восточной Европы) надо уметь извлечь не опыт раздора, но опыт единства.
С самыми добрыми пожеланиями
А. Солженицын
Слово к украинцам и белорусам
Из статьи «Как нам обустроить Россию?» 1990
Сам я – едва не на половину украинец, и в ранние годы рос при звуках украинской речи. А в скорбной Белоруссии я провёл большую часть своих фронтовых лет, и до пронзительности полюбил её печальную скудость и её кроткий народ.
К тем и другим я обращаюсь не извне, а как свой.
Да народ наш и разделялся на три ветви лишь по грозной беде монгольского нашествия да польской колонизации. Это всё – придуманная невдавне фальшь, что чуть не с IX века существовал особый украинский народ с особым не‑русским языком. Мы все вместе истекли из драгоценного Киева, «откуду русская земля стала есть», по летописи Нестора, откуда и засветило нам христианство. Одни и те же князья правили нами: Ярослав Мудрый разделял между сыновьями Киев, Новгород и всё протяжение от Чернигова до Рязани, Мурома и Белоозера; Владимир Мономах был одновременно и киевский князь, и ростово‑суздальский; и такое же единство в служении митрополитов. Народ Киевской Руси и создал Московское государство. В Литве и Польше белорусы и малороссы сознавали себя русскими и боролись против ополяченья и окатоличенья. Возврат этих земель в Россию был всеми тогда осознаваем как Воссоединение.
Да, больно и позорно вспомнить указы времён Александра II (1863, 1876) о запрете украинского языка в публицистике, а затем и в литературе, – но это не продержалось долго, и это было из тех умопомрачных окостенений и в управительной, и в церковной политике, которые подготовляли падение российского государственного строя.
Однако и суетно‑социалистическая Рада 1917 года составилась соглашением политиков, а не была народно избрана. И когда, переступив от федерации, объявила выход Украины из России – она не опрашивала всенародного мнения.
Мне уже пришлось отвечать эмигрантским украинским националистам, которые втверживают Америке, что «коммунизм – это миф, весь мир хотят захватить не коммунисты, а русские» (и вот – «русские» уже захватили Китай и Тибет, так и стоит уже 30 лет в законе американского Сената). Коммунизм – это такой миф, который и русские, и украинцы испытали на своей шее в застенках ЧК с 1918 года. Такой миф, что выгреб в Поволжьи даже семенное зерно, и отдал 29 русских губерний засухе и вымирательному голоду 1921–22 года. И тот же самый миф предательски затолкал Украину в такой же безпощадный голод 1932–33. И вместе перенеся от коммунистов общую кнуто‑расстрельную коллективизацию, – неужели мы этими кровными страданиями не соединены?
В Австрии и в 1848 галичане ещё называли свой национальный совет – «Головна Русска Рада». Но затем в отторгнутой Галиции, при австрийской подтравке, были выращены искажённый украинский ненародный язык, нашпигованный немецкими и польскими словами, и соблазн отучить карпатороссов от русской речи, и соблазн полного всеукраинского сепаратизма, который у вождей нынешней эмиграции прорывается то лубочным невежеством, что Владимир Святой «был украинец», то уже невменяемым накалом: нехай живе коммунизм, абы сгубились москали!
Ещё бы нам не разделить боль за смертные муки Украины в советское время. Но откуда этот замах: по живому отрубить Украину (и ту, где сроду старой Украины не было, как «Дикое Поле» кочевников – Новороссия, или Крым, Донбасс и чуть не до Каспийского моря). И если «самоопределение нации» – так нация и должна свою судьбу определять сама. Без всенародного голосования – этого не решить.
Сегодня отделять Украину – значит резать через миллионы семей и людей: какая перемесь населения; целые области с русским перевесом; сколько людей, затрудняющихся выбрать себе национальность из двух; сколькие – смешанного происхождения; сколько смешанных браков – да их никто «смешанными» до сих пор не считал. В толще основного населения нет и тени нетерпимости между украинцами и русскими.
Братья! Не надо этого жестокого раздела! – это помрачение коммунистических лет. Мы вместе перестрадали советское время, вместе попали в этот котлован – вместе и выберемся.
И за два века – какое множество выдающихся имён на пересечении наших двух культур. Как формулировал М.П. Драгоманов: «Неразделимо, но и не смесимо». С дружелюбием и радостью должен быть распахнут путь украинской и белорусской культуре не только на территории Украины и Белоруссии, но и Великороссии. Никакой насильственной русификации (но и никакой насильственной украинизации, как с конца 20‑х годов), ничем не стеснённое развитие параллельных культур, и школьные классы на обоих языках, по выбору родителей.
Конечно, если б украинский народ действительно пожелал отделиться – никто не посмеет удерживать его силой. Но – разнообразна эта обширность, и только местное население может решать судьбу своей местности, своей области, – а каждое новообразуемое при том национальное меньшинство в этой местности – должно встретить такое же ненасилие к себе.
Всё сказанное полностью относится и к Белоруссии, кроме того, что там не распаляли безоглядного сепаратизма.
И ещё: поклониться Белоруссии и Украине мы должны за чернобыльское бедовище, учинённое карьеристами и дураками советской системы, – и исправлять его, чем сможем.
Ответ Святославу Караванскому. 27 октября 1990.
Многоуважаемый Святослав Иосифович!
Глубоко уважая Вас за всё перетерпленное и за Вашу стойкость в испытаниях, я рад услышать сейчас Ваш мягкий голос, притом что ваши земляки – от трибуны Верховного Совета СССР и до дальних эмигрантских газет – только и вывели из моей статьи, что я: великорусский шовинист, колониалист, прихвостень имперской тирании и «закукуриченный империалист» («Гомин Украины», 10.10.90). Такая явно преднамеренная глухота и недобросовестность – изумляют, но и настораживают: что они хотят прикрыть этим буквально рычанием?
К Вам – я могу обратиться с надеждой на взаимопонимание, в котором они мне отказали.
На Ваши исторические доводы, начиная с доли отражения татарского нашествия (если считать Червонную Русь – не Русью), можно было бы пространно отвечать, но все они вполне перекрываются самым сильным доводом, который Вы сейчас и не приводите за его ясностью: что если сердца украинцев жаждут сегодня отделения – то не с чем и спорить. Достаточно этого движения сердец! – и я в своей статье именно это и сказал. И об этом же написал ещё в «Архипелаге» (часть V, гл. 2), так что моё нынешнее обращение вовсе не «безпрецедентно». Однако вот и Вы не отметили, что при такой жажде – я не спорю с отделением Украины…
Но – воистину Украины.
Сейчас, когда на Западной Украине валят памятники Ленину (туда им и дорога!), – почему же западные украинцы страстнее всех хотят, чтобы Украина имела именно ленинские границы, дарованные ей батюшкой Лениным, когда он искал как‑то ублаготворить её за лишение независимости – и прирезал к ней отвеку Украиной не бывшие Новороссию (Югороссию), Донбасс (оторвать бассейн Донца от донских «контрреволюционных» влияний) и значительные части Левобережья. (А Хрущёв с маху «подарил» и Крым.) И теперь украинские националисты бронёй стоят за эти «священные» ленинские границы?
Я пишу в статье (никем как будто не прочтено): «Конечно, если б украинский народ действительно пожелал отделиться – никто не посмеет удерживать его силой. Но разнообразна эта обширность, и только местное население может решать судьбу своей местности, своей области». И за это я – «закукуриченный империалист»? А те, кто запрещает народное волеизъявление и даже почему‑то боится его, те – демократы и свободолюбцы, так??
В такой разъярённой обстановке нельзя обсуждать сложнейший вопрос, где наши два народа срослись по миллионам семей, по сотням местностей.
И ещё довод, который, к моему изумлению, приводите и Вы: что выбор языка детей – не должен быть «прихотью родителей», а должно решать правительство республики. Это довод – поразительный. Тогда и выбор христианской веры, крещение детей – тем более не должны быть «прихотью родителей», а ждать в том государственного указания? «Неукраинцы вольны в своем выборе», – пишете Вы; только будет срезано число школ? А украинцы – не «вольны в выборе». Так значит – опять насилие?
Нет, не надо этого диктата, дайте всякой культуре расти, как ей естественно.
С большим уважением
А. Солженицын
Обращение (К референдуму на Украине) 7 октября 1991
С ошеломлением выбираются наши народы из‑под рухнувшего наконец коммунизма. Люди заслуженно ждут – и сколько ж ещё ждать? – достойной, не мучительной жизни. Но пока что мы – в хаосе бед. Так до сих пор и не дана людям пахотная земля, ни даже малые наделы. И до первобытности запущена наша промышленность. И – отравлено все окружение жизни. А какие‑то ловкачи тем временем успевают неслышно продавать или безвозвратно закладывать наши уцелевшие ещё богатства, наше будущее, – и что же останется нам? и главное, нашим детям? А для тех, кто трудится, – всё вокруг пока только дорожает и дорожает, стеной. И какой всеобщий рост безсовестности, какая порча душ!
Но в этой катастрофе хотя бы мы сейчас‑то, своими руками, не громоздили бы новых ущемлений для людей, новых несправедливостей на будущее. Вот, после баррикад в Москве, после московского августовского сокрушения коммунизма – для республик впервые открылась реальная возможность становиться отдельными государствами. Дай Бог каждому новому государству стать на ноги благополучно. (Конфедерация же самостоятельных государств – это пустой звук, ей не жить.) Однако не будет добра, если первые же шаги независимостей сопроводятся подавлением частей населения – новообразующихся национальных меньшинств. Уже сейчас из разных мест несутся жалобы – где на массовые насилия, где стали увольнять с работы по национальному признаку, а дальше не лишат ли меньшинства права обучать своих детей на родном языке, как коммунисты лишали? Наш общий горький советский опыт достаточно нас убедил, что никаким государственным смыслом нельзя оправдывать насилие над людьми. Всем должна быть обеcпечена нестеснённая спокойная жизнь.
Прекрасно, что назначен референдум на территории бывшей УССР. Но только если он будет проведен вполне справедливо. И я призываю всех, от кого это зависит и кто может повлиять:
– чтобы вопрос в бюллетене стоял совершенно отчётливо (не как в прошлом мартовском в СССР), давая голосующему истинную свободу выбора, без смутной исказительности;
– чтобы, по мировым нормам, не было ни давления на голосующих, ни фальсификации, а по возможности – наблюдение нейтральных комиссий;
– чтобы результат референдума учитывался отдельно по каждой области: каждая область сама должна решить, куда она прилегает.
Разные области имеют совсем разное историческое происхождение, непохожий состав населения, и не может судьба жителей области решаться перевесом среднего арифметического по обширной 50‑миллионной республике. Те, кто во Львове и Киеве наконец‑то валят памятники Ленину, – почему же поклоняются, как священным, фальшивым ленинским границам, на кровавой заре советской власти во многих местах прочерченным лишь для того, чтобы купить стабильность коммунистическому режиму? При решимости Украины полностью отделиться, на что её право несомненно, – такой валовой подсчёт голосов в этих границах может оказаться непоправимым для судьбы многих миллионов русского населения. И создадутся напряжённые зоны на будущее.
Обезпечьте неискажённое вольное голосование – и все подчинятся ему. Дайте истинную свободу всем выбрать – и тогда, каков бы ни был результат, это будет уважаемое самоопределение, и мы тепло поздравим Украину с возобновлением её государственного и культурного пути.
Соседями нам быть – всегда. Будем же соседями добрыми.
Одурачили наших
Из книги «Угодило зёрнышко промеж двух жерновов» (Глава 16) 1994
В октябре 91‑го вспыхнул кровоточащий, кричащий повод высказаться: назначенный на 1 декабря референдум о независимости Украины. И как же бессовестно был поставлен вопрос (впрочем, не бессовестнее горбачёвского за полгода до того): хотите ли вы Украину независимую, демократическую, преуспевающую, с обеспечением прав человека – и л и н е т? (То есть не благоденственную, не демократическую, с подавлением прав человека и т. д.) Я – не мог не вмешаться! Откол Украины, в её русской части, – историческая трагедия, и раскол моего собственного сердца! Но – как крикнуть? Через какой рупор? Напечатали моё обращение в «Труде» – самом распространённом в народе, прочтут и донецкие шахтёры, и крымчане. (Я предлагал подсчёт результатов по областям, может, оттянется к России хоть часть русских областей?) Но нет – проголосовали за отделение.
Вот и обратился… Впустую. (Оказалось: весь месяц до референдума все украинские газеты и ТВ были закрыты для голосов о единстве с Россией. И Буш перед референдумом не постеснялся открыто вмешаться: он, видите ли, за отделение Украины.)
Одурачили наших. Так потеряли мы 12 миллионов русских и ещё 23 миллиона, признающих русский язык своим родным. Какая ужасающая, разломная трещина – и на века?.. (Месяца два спустя пришлось Але побывать в Нью‑Йорке и там случайно встретиться с делегацией донецких шахтёров. «Как же вы могли так проголосовать?» – спросила она. – «А потому что вы нас объедаете. Приезжают целыми автобусами за нашими продуктами. Отделимся – нам сытней будет». – «А что ваших детей лишат русского языка, насильно в украинскую школу?» – «Ну, это ещё будет ли, и когда?..»)
Сколь же многие, многие в нашей стране растеряли под коммунистами и национальный дух, и чуть не всё выше простого выживания.
А Ельцин со своим правительством – на фальшивый украинский референдум даже бровью не повели. Зазияла независимость Украины – Ельцин доверчиво держался на поводу у Кравчука, умечая свою единственную цель: сокрушить Горбачёва до конца, выдернуть из‑под него трон. Так потянули они на Беловеж – и скрыли замысел от Назарбаева (боялись его вдруг неподатливости?). Тем самым Ельцин махнул рукой ещё на 6–7 миллионов русских в Казахстане, поехал на лихой беловежский ужин и подписал декларацию, не получив от Кравчука никаких гарантий будущего реального федеративного союза с Украиной. Кравчук, победив в референдуме, попросту обманул Ельцина (как он обманывал его и во всех последующих встречах): Украина тотчас враждебно оттолкнётся ото всяких связей с Россией (кроме дешёвого газа).
Так за короткие месяцы, от августа до декабря, Россия всем своим неповоротливым туловом вступила в Смуту, не назовёшь иначе, – в Третью Смуту: после Первой, 1605–1613, и Второй, 1917–1922. Размеры событий проступали неохватимые.
Малоимперское мышление
Из интервью со Станиславом Говорухиным для телеканала «Останкино» Кавендиш, 28 апреля 1992
Как вы думаете, доживём ли мы когда‑нибудь до счастливого дня, великого праздника воссоединения Украины с Россией?
Когда я в «Обустройстве» предлагал Российский союз, союз трёх славянских республик, и с возможным участием Казахстана, – можете обратить внимание, в каких мягких и нежных тонах я всё время писал об этом…
В таких мягких тонах об украинцах… А посмотрите, сколько злости в ответ.
Я сам наполовину украинец, чуть‑чуть меньше половины у меня украинской крови, я с детства украинский язык знал, у меня дед по‑украински говорил только. Я истинно понимаю, что если смотреть далеко вперёд, то этот союз жизненно необходим. Среди массы населения на Украине нет никакого озлобления против России, как среди массы русского населения тем более нет против Украины. И вот что ж теперь? Провели на Украине два референдума в течение одного года, в марте провели горбачёвский референдум, и вопрос был поставлен лукаво, извилисто: хотите ли вы, чтобы был Советский Союз, такой‑сякой хороший, демократия, права человека, ну все на свете блага, – или нет? Ну, конечно, проголосовали – хотим. И года не прошло – новый референдум на Украине. Перед ним я выступил, сказал: как бы сделать так, чтобы вопрос стоял чисто, честно, не так, как у Горбачёва. И меня знаменитые украинские диссиденты, правда перемежая ругательствами, хотя я очень мягко выражался, заверили: нет, у нас будет честно вопрос стоять. Прошёл месяц – и мы читаем: «Хотите ли вы, чтобы Украина, такая‑сякая замечательная, с демократией, с правами человека, была независима, – или нет?» Ну, если в течение одного года одно и то же население дало вот такие два результата противоположных, то чего стоят оба референдума? Обидно то, что эта злость к москалям уже на доме Михаила Булгакова выразилась по‑фашистски, заливали цветной краской дом Булгакова, – с этого они начинают свою культуру? А вот читаем газету, областную газету города Ровно: «Должны ли украинцы безпокоиться о благополучии русских? Украинцам жизненно необходимо осознать, что их нездоровая терпимость к русским вредит украинскому народу. Надо, чтобы “русские братья” в кавычках повернули на своё подворье. Они услышат этот призыв тогда, когда на Украине им будут созданы невыносимые условия. Пора москалю возвращаться в свой заплесневелый дом». Так из этой статьи что же получается? Что им нужны были только земли, а вы, русские, убирайтесь вон? Ныне весь мир встревожен: кто наследует империализм Советского Союза? А малоимперское мышление наследовали некоторые республики. Скажем, Молдавия считает, что она отделиться имеет полное право, а от неё отделиться не имеет права никто: это уже сепаратисты. Грузия считает, что она отделиться конечно имеет полное право, но от неё никто не имеет права отделяться, – скажем, Южная Осетия или Абхазия, – ни в коем случае. Вот это малоимперское мышление, оно действительно не умерло, но оно пошло по республикам, Россия его не переняла.
25 миллионов «нежелательных иностранцев»
Из интервью для журнала «Forbes». Кавендиш, 16 апреля 1994.
Растёт напряжение между Россией и ныне независимой Украиной, чью территориальную целостность Запад решительно защищает. Разве Россия не представляет угрозы для некоторых государств, бывших составных частей СССР?
Вот, вообразите, что в один не‑прекрасный день два‑три юго‑западных ваших штата – в двадцать четыре часа объявили себя никак не зависящим от США суверенным государством, где единственным языком утверждается испанский, а все англоязычные жители, хотя бы их роды жили там уже двести лет, должны за один‑два года сдать экзамен по испанскому языку и присягнуть новому государству, иначе не получат гражданства и будут стеснены в гражданских, имущественных и служебных правах. Какова бы была реакция Соединённых Штатов? да не сомневаюсь, что немедленное военное вмешательство. А Россия вот именно так, в двадцать четыре часа, лишилась 8–10 чисто русских областей, 25 миллионов этнических русских, вот так же попавших в положение «нежелательных иностранцев» – в местах, где их отцы, деды, прадеды жили издавна, даже с XVII века; их притесняют в служебном положении, подавляют их культуру, образование и язык. (А желающим уехать из Средней Азии не дают брать с собой личное имущество, власти объявляют им: нет такого понятия – «личное имущество»!) И вот в таком положении «империалистическая Россия» не сделала ни одного силового движения к исправлению этой чудовищной каши: безропотно отдала 25 миллионов своих соотечественников – самую большую диаспору в мире!
Так вы видите Россию не агрессором, а жертвой агрессии?
Кто приведёт из мировой истории ещё подобный пример миролюбия?! И если Россия миролюбива в самом жизненном для неё вопросе – почему можно ожидать от неё агрессивности по поводам второстепенным?
Россия сегодня тяжело больна, до полного истощения болен её народ. Но всё‑таки! – имейте совесть и не требуйте же от России, чтобы она – в угоду той же Америке? – откинула бы уже всякую заботу и о своей безопасности, и о своей невиданной разрушенности. И это никак ничем не грозит Соединённым Штатам.
Бывший советник по национальной безопасности США Збигнев Бжезинский не согласен с этим. Он утверждает, что Соединённые Штаты должны защищать независимость Украины.
Подавляя в 1919 Украину, Ленин, в утешение её самолюбия, прирезал к ней несколько русских областей, никогда в истории не входивших в Украину: восточные и южные территории нынешней Украины. В 1954 Хрущёв, произвольным капризом сатрапа, «подарил» Украине ещё и Крым. Но даже и он не догадался «подарить» Украине Севастополь – отдельный в СССР город центрального подчинения, – так это сделал за него американский Госдепартамент: сперва устами американского посла в Киеве Попадюка, а затем и в более высокой своей инстанции. И почему же Госдепартамент решает, кому отдать Севастополь? Если это сопоставить с безтактным заявлением президента Буша о поддержке украинской суверенности ещё перед референдумом о том – приходится понять, что всё это – в одном ряду: всемерно, во что бы то ни стало, ослаблять Россию.
А почему независимость Украины ослабляет Россию?
От грубого мгновенного разруба между перемешанными славянскими народами – разорвались границами миллионы семейных и дружеских связей. Разве можно так? Последние выборы на Украине явно показывают, например, направление симпатий к России у крымского и донецкого населения – и демократия должна их уважать!
Сам я почти наполовину украинец, вырос в звуках украинской речи, люблю её культуру, сердечно желаю всяких успехов Украине – но в её реальных этнических границах, без захвата русских областей. И – не в виде «великой державы», на что украинские националисты поставили ставку: они возглашают и проявляют культ силы, настойчиво выдувают из России образ «врага», то и дело раздаются воинственные выклики, и в украинской армии ведётся пропаганда о неизбежности войны с Россией. Великодержавное состояние всякой страны искажает народный облик, вредит ему. Я никогда не желал великодержавности для России (и не желаю Соединённым Штатам) – не пожелаю и Украине. Она не вынесет даже культурной задачи: в нынешних её границах 63 % населения считают своим основным языком – русский (в три раза больше, чем там этнических русских) – и надо всех их переучивать на украинский? а сам украинский язык поднимать до международной высоты и потребности? Эта задача – не на одно столетие.
Украина пошла искажённым путём
Из «Прямой линии» в «Комсомольской правде». 15 апреля 1996.
А.И., добрый день! Вас беспокоит белорус, уже много лет живущий в Москве. Зовут меня Виктор. Мне бы очень хотелось узнать, каково ваше отношение к договору между Белоруссией и Россией, подписанному не так давно в Москве. И ещё, я вам благодарен за очень добрые, трогательные слова в адрес моей родины, которые в «Как нам обустроить Россию?», они меня очень задели.
Отвечу. Ещё когда никакого этого Сообщества не намечалось, я об этом высказался отчётливо, почти шесть лет назад. Я тогда предвидел, что Советский Союз распадётся. Я не требовал и не призывал: давайте развалим Советский Союз, как меня обвиняют. Я просто предсказал, что вот вы бьётесь, спорите, а Советский Союз уже распадается всё равно. Но при этом надо по возможности спасти единое население, связанное друг с другом жизненно. И я видел спасение наше в том, чтобы сохранились вместе четыре бывшие республики. Это Россия, Белоруссия, Украина и Казахстан. Потому что они переплетены миллионами семейных, родственных и дружественных связей. Потому что на самом деле они создают одно единое, натурально единое государство. Тогда многие возмущались, как я смел так говорить. А я понимал, что Закавказье нам не сохранить, и не надо. Среднюю Азию нам не сохранить, и не надо. Они пойдут своими путями. И Прибалтика. Но эти четыре республики надо сохранить вместе. Конечно, с тех пор много промахов было сделано. Много было объявлено хвастливых суверенитетов. Потом все эти республики увидели, что они жить отдельно не могут, жить им без нас трудно.
Я рад, что чувства белорусского и русского народов позволяют сейчас создать основы соединения. Я рад, что к этому, может быть, присоединятся Казахстан и Киргизия, где тоже много русских. Ну а Украина – увы, увы. С Украиной и в царское время было наделано много ошибок. Потому что недооценивали украинскую культуру, недооценивали её свободное развитие. Я сам наполовину украинец, и мне это больно. Я высоко ценю украинскую культуру, но нынешняя Украина пошла искажённым путем. Отколотая Галиция, которую Александр Первый просто не позаботился вернуть в Россию, Австрия отдала бы её охотно, – там в течении полутора столетий насаждался антимосковский, антирусский характер. Он сегодня владеет украинскими шовинистами, которые терроризируют и заглушили украинское население, провели весьма фальшивый референдум 1991 года. Но вот они получили государство какое: истинной Украины там – одна четвёртая часть. А три четверти никогда Украиной и не были. Новороссия – Херсонская, Одесская области – никогда Украиной не были. Мелитопольщина, Луганская, Донецкая области – никогда Украиной не были. А Крым – и говорить нечего. Всё это они прихватили в ложной мысли, вместо того чтобы разумно развивать свою культуру, поднять свой украинский язык до языка международного, так, чтобы на нём можно было бы печатать любую научную книгу и чтобы на научных конференциях международных включали бы отдельный микрофон, наушники – слушать по‑украински. Вместо этого украинские вожди потянулись создавать великую державу. Великую державу во что бы то ни стало. Крым прихватили – ну как, ну с какой совестью? Они открестились абсолютно ото всех большевицких постановлений до одного, кроме: 1) Ленинских границ Украины и 2) Хрущёвского подарка. Это они охотно приняли. А Севастополь даже и в Крым не входил, с 1948 года подчинялся прямо Москве, но и Севастополь прихватили, что угодно, только бы «великая держава». А Америка их всячески в этом подзуживает и будет поддерживать. Наше разделение с Украиной напоминает разделение Западной и Восточной Германии. Нас рассекли, живое тело, на сколько‑то десятилетий.
Славянская трагедия
Из книги «Россия в обвале» 1998.
Я убеждённый противник «панславизма»: это всегда был для России замах не по силам. Никогда я не одобрял нашего попечения о судьбе славян западных (жестокая ошибка Александра I с присоединением Польши, да и у Чехии далёкий от нас путь) или южных, где за нашу опеку и жертвы мы получали либо неблагодарность, как в Болгарии, либо встревали в необязательную для нас, но губительную войну, как из‑за Сербии.
Однако не могу отнестись без пронзающей горечи к искусственному разрубу славянства восточного. Вмиг разрезаны миллионы и миллионы семейных, родственных и дружеских связей. Разруб этот произведен безпечным, небрежным махом нашей новодемократической власти. Но – и по обречённой пассивности нынешнего русского народа и его 12‑миллионной части, живущей на Украине, и вдвое большего числа тех на Украине, кто своим родным языком в последнюю перепись (1989) заявил – русский. Легко дали себя убедить, что от разделения с Россией им станет сытней («колбасней»).
От самых первых шагов создания украинского государства там раздувалась – для укрепления политических рядов – мнимая военная угроза от России. Когда начала формироваться украинская армия, от офицеров при принятии присяги требовали заявить особую готовность воевать именно против России. Угроза войны так жаждалась ими (для укрепления слишком ещё разбродного «украинского сознания»), что достаточно было России заявить лишь о намерении продавать нефть не по дешёвке, а по мировым ценам, – с Украины грозно откликались: «Это – война!!» (Кучма,1993: «Никакая экономика не выдержит, если нефть покупать по мировым ценам».)
И во все 1992–98 годы не было ни одного раунда русско‑украинских переговоров, в который украинская сторона не взяла бы верх, далеко уйдя от кравчуковских беловежских «прозрачных границ», «неразрывности русско‑украинского союза» – до постоянной упорной украинской оппозиции против России и на арене СНГ, и на мировой. Российская сторона неизменно, шаг за шагом, всё далее отступала, только отступала. Постоянно (и поныне) уступала экономически, пытаясь подкупить непримиримость украинской стороны. И жертвовала, голова за головой, командующими Черноморским флотом – непреклонными адмиралами Касотоновым, Балтиным. После очередного уступчивого соглашения мы услышали (9.6.95): «Я поздравляю Украину, Россию и весь мир!» Украину – конечно, и весь мир – несомненно, но – с чем была поздравлена Россия?.. Украина уже так явно вытесняет нас с Чёрного моря! И новейший вид «неформальных встреч» (вид дипломатии, отодвигающий нас в феодализм) ещё дальше усугубил уступки России.
Со многими украинскими националистами я сидел в лагере в 50‑е годы и понимал так, что мы с ними в искреннем союзе против коммунизма (слóва «москали» мы от них не слышали тогда). В 70‑е годы в Канаде и в Соединённых Штатах, где велик массив украинской эмиграции, я наивно допытывался у них: а почему они нисколько не выступают против коммунизма, ничего не делают против него, – но так остро высказываются против России? Наивно, потому что лишь годы спустя узнал, что пресловутый американский закон 86–90 «о порабощённых нациях» был искажённо сформулирован против русских и подложен американскому Конгрессу именно украинскими националистами (конгрессмен Л. Добрянский).
По мере того как украинские националисты разворачивали свою идеологию, в ней брали верх самые дикие крайности трактовок и призывов. Мы узнали, что украинская нация – это «сверхнация», она настолько уходит в тысячелетние глубины веков, что украинцем был не только Владимир Святой, но даже, по видимости, и Гомер, – и в подобном духе комично переделываются школьные учебники на Украине, ибо украинский национализм, при столь явном меньшинстве этих националистов, напорно возводится в идеологию всей Украины. «Украина для украинцев» – это уж самое несомненное (хотя на Украине живут десятки народов), но и: «Киевская Русь – до Урала!» Русские отлучаются и от славянства как «монголо‑финский гибрид». Созданный теперь в Одессе Институт национальной геополитики носит имя Юрия Липы, автора книги «Раздел России», ещё в 1941 предложившего программу: «Россию можно сокрушить только в союзе Украины с Кавказом и Закавказьем». В духе этого в 1992 украинскими националистами открыто праздновался во Львове юбилей гитлеровской дивизии СС «Галиция» (и это не вызвало упрёков, возмущения от Соединённых Штатов). На их конференции, 1990: «Мы исповедуем культ силы, сила – это всё!» Для того Украинская Национальная Ассамблея (УНА) имеет свои штурмовые отряды (УНСО) и лозунг: «УНА – до влады [к власти], УНСО – до штурму!» На Конгрессе 1994: «Поддерживать региональный сепаратизм в России для развала её!»
И такая антирусская позиция Украины – это как раз то, что и нужно Соединённым Штатам. Украинские власти и при Кравчуке, и при Кучме подыгрывают услужливо американской цели ослабить Россию. Так и дошло быстро – до «особых отношений Украины с НАТО» и до учений американского флота в Чёрном море, 1997. Поневоле вспомнишь безсмертный план Парвуса 1915 года: использовать украинский сепаратизм для успешного развала России.
Раздробление наше, так радующее нынешний политический мир, болезненно и затяжно скажется на всех трёх славянских народах. А сегодняшняя тактическая теплота к Украине с дальнего‑дальнего Запада не окажется долговечной, но лишь – до минования надобности.
Увы, националисты с Западной Украины, веками оторванные от остальной Украины, пользуясь переполохом 1991 года и неуверенностью украинских лидеров, стыдливо спешивших отмыться от коммунизма примыканием к накалённому «антимоскальству», – сумели начертать и вменить всей Украине ложный исторический путь: не просто независимость, не естественное развитие государства и культуры в своём натуральном этническом объёме, – но удержать побольше, побольше территорий и населения и выглядеть «великой державой», едва ли не крупнейшей в Европе. И новая Украина, денонсировав всё советское законодательное наследие, только этот один дар – фальшиво измысленные ленинские границы – приняла! (Когда Хмельницкий присоединял Украину к России, Украина составляла лишь одну пятую часть сегодняшней территории.)
В самостоятельном развитии – дай Бог Украине всяческого успеха. Отяжелительная ошибка её – именно в этом непомерном расширении на земли, которые никогда до Ленина Украиной не были: две донецкие области, вся южная полоса Новороссии (Мелитополь – Херсон – Одесса) и Крым. (Принятие хрущёвского подарка – по меньшей мере недобросовестно присвоение Севастополя вопреки, не говорю русским жертвам, но и советским юридическим документам, – государственное воровство.) Стратегическая ошибка в выборе государственной задачи будет постоянной помехой здоровому развитию Украины, эта изначальная психологическая ошибка – непременно и вредоносно скажется: и в неорганичной соединённости западных областей с восточными, и в двоении (теперь уже и троении) религиозных ветвей, и в упругой силе подавляемого русского языка, который доселе считали родным 63 % населения. Сколько неэффективных, безполезных усилий надо потратить на преодоление этих трещин. По пословице: Нахватанное – ребром выпрет.
А чтобы поднять украинскую культуру до уровня международной – сколько ещё десятилетий понадобится. Так поднять, чтоб украинские учёные не нуждались писать свои работы по‑русски, если рассчитывают на иностранные переводы.
Уже сейчас украинские власти выбрали путь усиленного притеснения русского языка. Ему не только отказали стать вторым официальным государственным, но его энергично вытесняют из радиовещания, телевидения, из печати. В десятки раз удорожают подписные цены на российские издания. Идут чередой должностные увольнения за невладенье украинским. В вузах от вступительного экзамена до дипломного проекта – всё только по‑украински, а коли терминологии не хватает – выкручивайся. Из школьных учебных программ русский язык – где исключают нацело, где сводят до «иностранного», до факультативного; полностью исключили историю Российского государства, а из программы по литературе – едва ли не всю русскую классику. Звучат такие обвинения, как «лингвистическая российская агрессия» и «русифицированные украинцы – пятая колонна». Так – начинается не с методического подъёма украинской культуры, а с подавления русской. Дошло до попыток языкового самобегства: перевести украинский язык на латинский шрифт, насмешка надо всей украинской историей.
И упорно теснят Украинскую православную церковь, ту, что осталась верна Московской патриархии, с её 70 % украинских православных.
В сегодняшней Украине нельзя и голоса поднять за её федеративное устройство, с такой безоглядной щедростью принятое в России: сразу выступает призрак автономного Крыма, автономного Донбасса. (О русинах Закарпатья, с их стойкими русскими корнями, мы уже и думать забыли.) Если бы не кровавая затея чеченской войны – Москва в годы острых крымских кризисов, может быть (может быть?..), имела бы мужество и вес поддержать законные требования крымчан (их – 80 % голосовало за независимость полуострова), но от Чечни – онемела и предала надежды Крыма. (УНСО ответила крымчанам: «Крым будет украинским или безлюдным!» Между тем активисты‑националисты с энтузиазмом ехали воевать на чеченской стороне, теперь готовят памятник Дудаеву и даже, при жизни, Басаеву.)
Сколькие русские с негодованием и ужасом пережили эту безвольную, никак не оспоренную, ни малейше опротестованную, по дряблости нашей тогдашней дипломатии, в 24 часа отдачу Крыма – и предательство его при каждом потом крымском конфликте. И безпрекословную, без малейших политических шагов, отдачу Севастополя, алмаза русской военной доблести. Злодейство это совершено нашей же выборной властью – однако и мы же, граждане, не воспротивились вовремя. И теперь на долгое обозримое время ближайшим поколениям с этим придётся примириться.
Нет, не будем подражать украинским националистам ни в истерических угрозах, ни в ненависти. Не надо никак отвечать на их накалённую «антимоскальскую» пропаганду. Надо переждать её как вид душевного заболевания. Не надо с нашей стороны делать пустых угрожающих заявлений – это горячая пища для них. Их отрезвит сам ход Времени, сам многоёмкий, своенравный исторический процесс. И никакие их проклятия не отвратят наших сердец от святого Киева, источника и самих великороссов, – Киева, где и сегодня неистребимо звучит русская речь, и не замолкнет. Будем сохранять тёплое чувство единого треславянского народа: «А вы, украинцы, как и белорусы, – всё равно наши братья!» И надо широкодушно предложить Украине интенсивный «культурный обмен». (Националисты отшатнутся? Тем и покажут, что русский язык и русская культура – их Державе опаснее всяких ракет.)
Лучше терпеливо посоревнуемся, какая из разорванных славянских стран даст благополучную жизнь своему народу. А перед каждой стелется долгий, невылазно тяжёлый и пока не проблескивающий путь.
Между тем – годы текут. Для молодых людей каждый год – эпоха. Что делать молодым русским на Украине? Из России – поддержки никакой, и не будет. Видно, покориться? и менять язык, менять национальность? Вот о них сердце болит.
Сживлять – это не разрубливать.
Постоянная горечь и боль
Из интервью для еженедельника «Московские новости». Апрель 2006.
Каково ваше отношение к тому, что происходит на Украине? В этой связи каково ваше отношение к проблеме разделённости русской нации (самой большой разделённой нации в современной Европе)? Должна ли Россия, пусть не политически, а хотя бы интеллектуально, ставить вопрос о воссоединении русских и русских земель в случае очевидного увода Украины украинской элитой в Евросоюз и особенно в НАТО?
Происходящее на Украине, ещё от фальшиво построенной формулировки для референдума 1991 года, составляет мою постоянную горечь и боль. Фанатическое подавление и преследование русского языка (который в прошлых опросах был признан своим основным более чем 60 % населения Украины) является просто зверской мерой, да и направленной против культурной перспективы самой Украины. – Огромные просторы, никогда не относившиеся к исторической Украине, как Новороссия, Крым и весь Юго‑Восточный край, насильственно втиснуты в состав нынешнего украинского государства и в его политику жадно желаемого вступления в НАТО. За всё время Ельцина ни одна его встреча с украинскими президентами не обошлась без капитуляций и уступок с его стороны. Изживание Черноморского флота из Севастополя (никогда и при Хрущёве не уступленного УССР) является низменным злостным надругательством над всей русской историей XIX и ХХ веков.
При всех этих условиях Россия ни в какой форме не смеет равнодушно предать многомиллионное русское население на Украине, отречься от нашего единства с ним.
Поссорить родные народы?? Москва, март 2008
Ещё с 1917 года нам, советским жителям, какие только безстыдные, хоть и безсмысленные, лжи не доставалось услышать и покорно проглотить. И что Всероссийское Учредительное Собрание было не демократической попыткой, но контрреволюционным замыслом (а потому и разогнано). Или что Октябрьский переворот не был (блистательный манёвр Троцкого!) никаким даже восстанием – а обороной от агрессивного Временного (из интеллигентнейших кадетов) правительства.
Но те чудовищные искажения исторических событий – ни тогда, ни после не доходили до жителей западных стран – и у них не было повода накоплять защитный иммунитет от неохватной дерзости и объёмов такой лжи.
А Великий Голод 1921 года, от Урала, через Волгу и в глубь Европейской России, потрясший тогда нашу страну! Он скосил миллионы людей, только слово «голодомор» ещё не употреблялось. Коммунистической верхушке казалось достаточно списать тот Голод на природную засуху, а жестокое ограбление крестьянского народа хлебозаготовками и вовсе не вспоминать.
И в 1932–33 годах при подобном же Великом Голоде на Украине и Кубани – компартийная верхушка (где заседало немало и украинцев) обошлась таким же молчанием и сокрытием. И никто же не догадался надоумить яростных активистов ВКП (б) и Комсомола, что это идёт плановое уничтожение именно украинцев. Такой провокаторский вскрик о «геноциде» стал зарождаться десятилетиями спустя – сперва потаённо, в затхлых шовинистических умах, злобно настроенных против «москалей», – а вот теперь взнёсся и в государственные круги нынешней Украины, стало быть, перехлестнувшие и лихие заверты большевицкого Агитпропа?? «К парламентам всего мира!» – да для западных ушей такая лютая подтравка пройдёт легче всего, они в нашу историю никогда и не вникали, им – подай готовую басню, хоть и обезумелую.
Краткие пояснения
С Украиной будет чрезвычайно больно (Из книги «Архипелаг ГУЛАГ»). – Приведенный отрывок взят из главы «Ветерок революции» (часть V, гл. 2). Книга «Архипелаг ГУЛАГ (1918–1956)» в семи частях написана в 1965–1967 годах, вышла по‑русски в парижском издательстве YMCA‑press в 1973–1975 годах, затем переведена на более чем 40 языков. На родине впервые опубликована в 1990.
Украинский вопрос – из опаснейших вопросов нашего будущего (Из книги «Угодило зёрнышко промеж двух жерновов: Очерки изгнания»). – Отрывок из главы 3: «Ещё год перекати» (Часть первая, 1978). Книга впервые опубликована в журнальном варианте («Новый мир», 1998, № 9, 11; 1999, № 2; 2000, № 9, 12; 2001, № 4; 2003, № 11). Отдельной книгой вышла в составе Собрания сочинений, т. 29 (М.: Время, 2021).
И кому, и когда достанется этот жар разгребать? (Из книги «Угодило зёрнышко промеж двух жерновов»). – Отрывок из главы 8: «Ещё заботаньки» (Часть вторая, 1982).
Обращение к Конференции по‑русско‑украинским отношениям (Апрель 1981). – Письмо написано в ответ на приглашение участвовать в этой конференции в Торонто. Опубликовано по‑русски («Русская мысль», 18.6.81, и «Новое русское слово», 20.6.81) к предстоящей в июле 1981 очередной Неделе Порабощённых Наций. Публиковалось и оспаривалось также в нескольких эмигрантских украинских газетах. В России впервые напечатано в журнале «Звезда» (С.‑Петербург), 1993, № 12.
Слово к украинцам и белорусам (Из статьи «Как нам обустроить Россию?», 1990). – Статья написана весной‑летом 1990. Напечатана впервые в «Комсомольской правде» и «Литературной газете» 18.9.1990 (общий тираж 27 млн экз.). Вызвала резкий отклик М.С. Горбачёва и украинских делегатов в Верховном Совете СССР, после чего дискуссии в печати, предполагавшейся издателями, практически не было. Статью в виде брошюры напечатали парижская YMCA‑press и несколько издательств в России (Сов. писатель, 1990; Правда, 1990; Патриот, 1991); во Франции (Fayard, 1990); в Германии (Piper, 1990); в Италии (Rizzali, 1990), в США (Farrar, Straus and Giroux, 1991); в Англии (Harper‑Collins, 1991); в Дании (Spectrum, 1991); в Польше (Arka, 1991), в Голландии (Dubio Boeken, 1992). В наши дни снова возник интерес к статье, она входит в публицистические сборники Солженицына, последняя публикация в книге: Солженицын А.И. Русский вопрос на рубеже веков. М.: АСТ, 2016.
Ответ Святославу Караванскому (27 октября 1990). – В отклик на «Слово к украинцам и белорусам» Святослав Караванский, украинец, долголетний узник ГУЛАГа, написал «Открытое письмо Александру Солженицыну» («Русская мысль», 19.10.1990). Ответ писателя опубликован в «Русской мысли», 2.11.1990. В России текст впервые напечатан в журнале «Звезда», 1993, № 12.
Обращение (К референдуму на Украине. 7 октября 1991). – На территории бывшей Украинской ССР был назначен на 1 декабря 1991 года референдум о её суверенитете. Солженицын призвал к справедливому проведению референдума и отдельному подсчёту голосов по областям, имеющим разное историческое происхождение и состав населения. Текст напечатан в «Труде», 8.10.1991, позже в журнале «Звезда», 1993, № 12.
Одурачили наших (Из книги «Угодило зёрнышко промеж двух жерновов») – Отрывок из главы 16: «К возврату» (Часть четвертая, 1994).
Малоимперское мышление (Из интервью со Станиславом Говорухиным для телеканала «Останкино», 28 апреля 1992). – Первое телевизионное интервью, когда‑либо взятое у А.И. Солженицына отечественной компанией. Снималось в Вермонте в доме писателя. Почти двухчасовой фильм‑интервью демонстрировался телеканалом «Останкино» 2 и 3 сентября 1992. Вызвал большое количество откликов в российской и зарубежной прессе. Значительные фрагменты текста опубликованы тогда же в «Русской мысли», 11.9.1992. Полностью текст приведен в Публицистике, т. 3, 1997.
25 миллионов «нежелательных иностранцев» (Из интервью для журнала «Forbes», 16 апреля 1994). – См. выше: «Если смотреть в будущее».
Украина пошла искажённым путём (Из «Прямой линии» в «Комсомольской правде», 15 апреля 1996). – Телефонный разговор с читателями происходил в редакции «Комсомольской правды», длился более двух часов. За это время писатель принял 93 звонка и ответил на почти две сотни вопросов. Текст стенограммы опубликован в «Комсомольской правде» 23 апреля 1996 под заголовком «Разговоры с Александром Солженицыным». С небольшими сокращениями текст напечатан в книге: Солженицын А.И. «Прямая линия»: Надо думать об общей беде. М.: АСТ, 2016.
Славянская трагедия (Из книги «Россия в обвале», 1998). – См. выше: «Ошеломлённая Россия – и Запад».
Постоянная горечь и боль (Из интервью для еженедельника «Московские новости», апрель 2006). – См. выше: «Евроатлантическая цивилизация?»
Поссорить родные народы?? (Март 2008). – Отклик на антирусскую кампанию, развязанную в украинских СМИ, – одно из последних печатных выступлений А.И. Солженицына. Опубликовано в «Известиях» 2 апреля 2008.
Ссылки
- Richard Pipes. Russia under the Old Regime. New York: Charles Scribner’s Sons, 1974, p. 361.
- См., например: Н. Полторацкий. Бердяев и Россия. Нью‑Йорк, 1967.
- Журнал «The Atheneum» (Лондон). 1881. April 2. № 2788, р 455.Более тяжёлые условия английских заключённых по сравнению с заключёнными русскими отмечали и другие журналы.
- «Общая газета». 1996, 19 сентября. С. 4.
- «Известия». 1997, 30 августа. С. 1.
- Печатается с небольшими сокращениями.
- «Аргументы и факты». 1994, 26 июня.